Back

ЮРИЙ КОЗЛОВ: ЧЕЛОВЕК ДОЛЖЕН БЫТЬ ОЧАРОВАН СВОЕЙ ПРОФЕССИЕЙ И НАУКОЙ

В этом году в Российской академии наук прошли выборы новых членов академии. Мы побеседовали с избранным членом-корреспондентом РАН, доктором медицинских наук, главным врачом Иркутской государственной областной детской клинической больницы Юрием Андреевичем Козловым. Он рассказал, почему пришел в медицину и науку, об искусственном интеллекте в хирургии и о современном состоянии хирургии в Иркутске и в России.

Иркутский филиал Сибирского отделения РАН https://idsbras.ru/jurij-kozlov-chelovek-dolzhen-byt-ocharovan-svoej-professiej-i-naukoj/

— Далеко не все врачи из практики приходят в науку. Что вас сподвигло заниматься научными исследованиями?

— В свое время я получил очень хороший урок, когда стажировался в одной из зарубежных стран в госпитале и видел, что лучших результатов в медицине и в частности в хирургии достигают врачи, которые занимаются научной деятельностью. Один из моих первых учителей и научных наставников — профессор Владимир Владимирович Алекси-Месхишвили преподал мне хороший урок в этом плане. С тех пор я не вижу себя без науки. Моя жизнь не делится на две половины — на научную и практическую деятельность — это все совмещено, работает в тесной связке и дает хороший результат, который реализуется в моей профессии.

— Как вы оцениваете состояние хирургии в Иркутске и в России с точки зрения ученого?

— Мы фиксируем, что сейчас идет всплеск интереса к хирургии. Хирургия в Российской Федерации, взрослая и детская, если мы будем ее делить, находится на значительном подъеме. Я вижу, какое большое количество специалистов очень высокого уровня и ученых работают в хирургической профессии. Это мои коллеги из Москвы, Санкт-Петербурга, Иркутска. Это люди, которые находятся в топе ведущих хирургов мира и, кроме того, это еще крупные ученые, которые продвигают медицинскую науку вперед. «Завоевания» российской науки достаточно высоко оцениваются зарубежными коллегами. Примером тому являются приглашения в качестве лекторов на конгрессы очень высокого уровня и признание заслуг каждого из нас на международной арене.

— По Вашему мнению, как можно привлечь молодых людей, в том числе старшеклассников, в медицинскую профессию, в научную медицину?

— Человек должен быть очарован своей профессией и очарован наукой. Формирование врача начинается на стадии обучения в общеобразовательной школе. Мы делаем специальные открытые уроки для старшеклассников в структурных подразделениях больницы и показываем на деле, как все работает, как происходят рабочие процессы в операционной, в лаборатории. Они могут сами посмотреть в микроскоп и увидеть кровяные тельца. Будущие абитуриенты могут сделать самостоятельно УЗС. Были интересные случаи — молодые ребята при выполнении УЗС находили отклонения от нормы, которые требовали лечения.

Если смотреть дальше, то человек, пришедший в университет, может получить стандартное образование и просто уйти «транзитом» дальше, не оставив никакого следа и памяти о себе. Но есть другая категория — это ищущие, погружающиеся в науку молодые люди, мы их определяем и даем шанс на реализацию в науке. В детской хирургии это достаточно хорошо развито, существует ряд конгрессов для молодых ученых и студентов. Общество детских хирургов РФ проводит конференции, на которых со второго-третьего курса наши студенты участвуют с научными докладами. Многие мои ученики, которые прошли эти этапы, ежегодно завоевывают первые-вторые места на студенческих конгрессах. Затем уже научная стадия — обучение в аспирантуре для того, чтобы получить научную степень — все то же самое, что и в других областях науки.

— Что для вас значит избрание в ряды Российской академии наук? Какие у Вас дальнейшие научные планы?

— Это большая ответственность. Я понимаю, что чтобы соответствовать званию члена-корреспондента РАН, я должен продвигать свои научные идеалы гораздо шире, масштабируя их на другие научные коллективы, не только на нашу больницу. Я думаю о том, что мы очень близки к созданию на базе Клинической больницы университетского госпиталя, в котором я сейчас работаю, научно-практического центра. Научно-практический центр будет включать в себя большой состав научных работников, интересы которых будут подчинены одному — развитию науки и реализации своих научных взглядов в практической медицине.

— Почему Вы в свое время выбрали именно лапароскопические операции?

— Это был 2002 год, Мюнхен, я приехал на первый конгресс для молодых ученых, семинар назывался «Ippocrates» (открытая хирургия), тогда он собирал большое количество специалистов. Он и сейчас существует, но уже менее популярен, чем в то время. Это были глотки свежего воздуха. Молодежи показывали, что творится в мире. Это своего рода как видео-альманах «Наука и жизнь».

Там я впервые увидел Стива Ротенберга, американского ученого, который является пионером и лидером в детской малоинвазивной хирургии. Мы слушали, как Стив Ротенберг делал первые операции на пищеводе без разреза грудной клетки. Это казалось невероятной фантастикой, потому что тогда это все протекало достаточно долго, было не так красиво и эстетично, как сейчас, потому что не было индустрии инструментов для таких операций. Инструменты в диаметре были пять и больше миллиметров — для маленького ребенка это было критично. Порой мы выкладывали наш инструмент рядом с ребенком — длина инструмента превышала длину его тела. Меня посетили прозрение и вдохновение от того, что я увидел. Дома долго мучился — как это сделать, потому что не было вообще никакой аппаратуры. Я понимал, что я должен найти какое-то влияние в правительстве и пошел напрямую к нынешнему председателю правительства Иркутской области — раньше он был представителем президента в Иркутской области. Константин Борисович Зайцев поверил мне с первого раза. Выделили деньги, купили эндоскопическую стойку и ровно через год, в 2003 году, мы сделали первое — лапароскопический анастомоз пищевода у маленького ребенка. Это был грандиозный прорыв, в это никто не верил. Мы тут же опубликовали этот случай практически во всех ведущих научных журналах — в Москве, Санкт-Петербурге, никто тогда этим не занимался. Я помню, был период, он длился примерно до 2008 года, когда все операции, которые мы делали с помощью лапароскопии, были первыми эндоскопическими операциями в России. Интерес быстро распространился на другие города и госпитали. Затем это все стало масштабно и широко.

— Теперь в Ваших операциях используется искусственный интеллект. Как пришли к такому решению?

— Мы стали анализировать такую важную вещь: почему хирург выбирает один способ лечения, а не другой? И как среди разнообразия хирургических методов лечения можно вычислить тот, который пригоден тому или иному пациенту. Это так называемая персонализированная хирургия. Тут не обошлось без нейронных сетей искусственного интеллекта. Создавалась математическая модель одной из первых операций, это был кишечный анастамоз — создание соустия симметрии кишечника, который можно выполнять двумя способами: полостным путем и наложением кишечных швов, либо механическим путем использования механического степлера. Нужно было понять, в каких случаях мы должны использовать эти способы. Для этого создавалась математическая модель. На основе статистических методов, многофакторной логистической регрессии мы вводили достаточно большое количество факторов, которые имеют отношение как к пациенту, так и к его болезни, к используемым методам и изделиям. На основе этих данных мы получали рекомендацию выполнять анастамоз механически или вручную.

Теперь этот опыт, который получен с помощью искусственного интеллекта, позволяет производить машинное обучение в будущем, позволяет экстраполировать этот опыт на другие коллективы. Пример одного коллектива, который создал такую модель, позволяет переносить ее на другие коллективы и тиражировать. Дальше больше, мы можем группировать различные заболевания, которые мы лечим в нашем госпитале, не обязательно хирургические, это могут быть пороки развития сердца, сахарный диабет, онкология – в этих случаях искусственный интеллект будет показывать нам верное решение. Это будет оптимизировать лечебные схемы, уменьшать риски и повышать безопасность лечения пациентов.

— В этом году есть еще одно очень важное достижение — Иркутск стал первым городом в мире, где стали проводить робот-ассистированные операции в педиатрии на том оборудовании, которое появилось в детской областной больнице. Какие горизонты теперь открываются у иркутских ученых-хирургов?

— За четыре дня первой роботической недели мы выполнили семь операций. Сейчас уже девять. Каждая из них — шаг навстречу будущему детской хирургии. Три первых операции были урологическими. Самому маленькому пациенту всего четыре года. Также с помощью робот-ассистированного комплекса провели операции на печени, мочевом пузыре, яичнике, пищеводе. Главное преимущество — удобно оперировать в анатомически тесных пространствах: органах малого таза, на верхних этажах грудной клетки. Роботическая хирургия позволяет проводить максимально органосохраняющие операции при минимальном травмировании органов. Мы усиливаем возможности рук хирурга. Теперь мы делаем то, что раньше было невозможно, у роботической руки семь степеней свободы. И это огромный ресурс для ювелирных манипуляций внутри человеческого тела. В первый год планируем выполнить порядка ста операций. Далее выйдем на 300-400 операций. Мы тщательно собираем научный материал, работаем над первыми научными публикациями, будем делиться своим опытом с коллегами.
ЮРИЙ КОЗЛОВ: ЧЕЛОВЕК ДОЛЖЕН БЫТЬ ОЧАРОВАН СВОЕЙ ПРОФЕССИЕЙ И НАУКОЙ
Share